Автор: Not Now Marti
Рейтинг: PG
Размер: мини
Персонажи: монсеньор Слит, епископ Мили
Жанр: юмор
Описание: Находясь на службе у епископа Мили, монсеньор Слит подвержен страшным искушениям...
Статус: окончен
Дисклеймер: от прав на актеров и персонажей отказываюсь, получаю лишь удовольствие от творчества.
- Дружище, посмотрите-ка вот это, - заметил епископ, протянув бумагу секретарю. Красивая кисть Мили чуть высунулась из рукава сутаны. Увлекшись новым документом, епископ не додержал предыдущий, отчего тот выскользнул и едва не канул под стол.
Монсеньор Слит подался вперед, спасая ситуацию. Бумага была из мэрии, куда ее надлежало вернуть, желательно без пятен и налипших крошек. Он и Мили схватили листок в один и тот же миг, отчего их пальцы неловко соприкоснулись. Рука Слита дернулась обратно, будто бы он схватился за раскаленную рукоять сковородки, спасая свой обед. Бумага была разорвана надвое. Кулак Слита с побелевшими костяшками держал ее смятый кусок.
Брови Мили взметнулись в очаровательном недоумении. Слит вжался в спинку стула, подняв застывшие плечи. Пальцы его то сжимались, то разжимались, и бумага тихонько хрустнула. Мягкая улыбка епископа толкала на исповедь и покаяние, которых он с любопытством ждал от монсеньора.
читать дальше
- Прошу прощения, - выдавил из себя секретарь, чей голос был тихим и хриплым.
- Ах, пустяки: еще пришлют! - обнадежил его епископ. Вторая улыбка, с примесью душевности, была не замечена Слитом. Он уставился ровно в центр стола, на груду бумаг, оторваться от которых не мог даже во имя этикета. Дыхание Слита было тяжелым и неровным. Беспокойно пульсировали тонкие щелочки ноздрей. Вздохнув, Мили выудил новую бумагу и погрузился в невнимательное чтение оной.
Все это время монсеньор не шевельнулся. Он дважды поднимал глаза и дважды чувствовал, как жуткая, раскаленная капля стекает по его спине. Откинуться назад означало удвоить муки, податься вперед - шагнуть ближе к запретному, и монсеньор застыл в неловкой позе, словно грешник, зажатый между вилами и бурлящим котлом. Епископ не уделял ему внимания, пока каблук секретаря не скрипнул по начищенному полу. Выдав себя, Слит ужасно побледнел.
- Мне кажется, вы нездоровы, - заметил Мили. Проникновенный тон сразил Слита, словно камень, угодивший прямо в лоб. Рука монсеньора подскакивала на запястье, которое сжимала с остервенением.
- Не удивлюсь, дружище, если сегодня вы не завтракали.
Слит зажмурился. Голос епископа звучал на ином конце тоннеля, в котором было темно и душно.
- Вы совсем ничего не кушаете, - пожурил его Мили. - Дружище, как же так: ведь нельзя не есть!
Монсеньор не завтракал не только в этот день, но и в день вчерашний. Душа его жаждала иного - того, в чем он не смел признаться, но отказаться было выше его сил. Задумавшись над новыми укорами, епископ мягко развернул серебряную обертку, выхватил из нее конфету и поднес ко рту, когда его движение было прервано пронзительным:
- Нет!..
Громкий вскрик отразился недоуменным ужасом в очах епископа. Слит вскочил на ноги, прерывисто дыша и вытянув перед собою руку. Ужасные картины детства мелькали перед ним, словно блики света над головой утопающего. Вот оперный театр... вот гримерка... вот мать, в пуантах, готовится к выступлению... а вот - конфеты... коробка, вишневая, бархатная, чуть приоткрыта, словно губы юной девы в пылком поцелуе... а в ней, во тьме, скрытой от очей подростка, сурового, темноглазого, худощавого, - нежнейший шоколад, чье лоно хранит в себе орешек, и тает, тает от касания несмелых мальчишеских рук...
- Мой милый Слит, очнитесь!
Глаза Слита, помутненные воспоминаниями, с трудом различили Мили. Епископ смотрел на него с тревогой. Конфета чуть подрагивала в руке - по счастью, не надкушенная. А где-то вдали, на ином конце жизни, он видел мать, ее тонкую ручку, слышал хлопок, чувствовал обжигающую боль в запястье, и слышал, слышал строгий голос: «Мой-милый-ты-слишком-много-ешь...»
- Что же... - заметил Мили, немного приуныв, но стараясь звучать бодро. - Если вы... если вам... тогда, пожалуй... вот.
Слит принял конфету, не чувствуя колен и всего, что находилось ниже. Преодолеть страх было непросто, но желание владеть черной жемчужиной толкало на безумства. Всего один короткий миг - и челюсти Слита свела невыносимая в своей неге боль. Если бы не рука, что держалась за стол, он был бы повержен тем сладостным чувством, какое возбуждает в человеке осуществление тайной мечты.
Епископ слизал с пальцев остатки шоколада и проникновенно улыбнулся.