Промо

[Addeson]

Та самая фотография каноника из той самой серии 637... (и так далее):



...и немного Френсиса:

---

Промо

[Addeson]

Продолжаем фото-флуд)

+4

---

Промо

[Addeson]

И снова из моей коллекции)

...

---

Промо-фото

[Addeson]

И еще промо-кадры)

...

---

[Addeson]

Закрытая запись, не предназначенная для публичного просмотра

---

Schlussel zum Himmelreich

[Addeson]

Австрийская программа тех времен) Фамилия "Мили" написана неверно)

---

Первая концептуальная биография Г. Слита

[Addeson]

Текст и фото - Муничка , оформление - Not Now Marti .
(к распечатыванию и изучению рекомендуется))

В ролях

Дж.Б. Шоу as himself
Глория Слит - Мерль Оберон
Актриса NN - Роза Страднер
Ансельм Мили - Винсент Прайс
Аделаида Хейдс - Констанция Беннетт
Горацио Слит - сэр Седик Хардвик

Все актеры принадлежат себе и истории, Дж.Б. Шоу - себе и наследникам)

---

***

[Addeson]

Автор:  Муничка
Рейтинг: G
Размер: мини
Персонажи: монсеньор Слит, Аделаида Хейдс
Жанр: драма
Описание: Таймлайн: середина августа 1933 г. Относительно "Под самым флагштоком" - где-то посередине между первым приходом А. Х. и кульминацией.
Предупреждения: АУ
Статус: окончен
Дисклеймер: Монсеньор Слит номинально принадлежит А. Д. Кронину; мисс Аделаида Хейдс - Not Now Marti; неявная цитата, проскользнувшая в тексте, - В. П. Крапивину. Точного автора фразы о женщине Яндекс установить не смог - очевидно, за давностью лет.
С матчастью дело обстоит так же печально, как и прежде.

***
Слит с самого утра смотрел ещё мрачней обыкновенного, то и дело беспричинно морщился - но на расспросы молчал или отделывался коротким: "Все в порядке". Когда же мисс Хейдс попробовала выманить его на прогулку, ледяная вежливость неожиданно дала трещину - рыжий озлился, покраснел и наотрез отказался идти куда бы то ни было.
Аделаида пожала плечами - и решила всё же прогуляться, пусть и в одиночку - уж больно погожий выдался денёк.
«Я ушла. Захочешь поесть - на кухне кастрюля с супом», - крикнула она в раскрытую дверь спальни. Слит, сидевший в кресле с книгой в руках, и ухом не повёл - хотя услышал наверняка.
«Пусть подуется, - думала мисс Хейдс, спускаясь по Риджент-стрит к городскому парку, - ему полезно будет».
Когда она вернулась, часы пробили девять. Пресловутая кастрюля стояла на плите нетронутой.
«Некоторых людей, - заметила женщина вслух, - хлебом не корми, только дай пострадать вволю, ей-богу!»
Рыжий обнаружился всё там же, в спальне - видимо, задремал за чтением. Мисс Хейдс тряхнула его за плечо. Слит вздрогнул, но глаз не открыл.
Заглянув в оставшуюся открытой книгу, она разобрала пару строчек: «Женщина, как всем известно, есть дьявольский сосуд, созданный для погибели рода человеческого».
«Сам ты дьявольский сосуд, - фыркнула мисс Хейдс, внезапно почувствовав себя уязвлённой, - вот и сиди так хоть до утра, я и пальцем не шевельну, чтобы тебя разбудить». Она мстительно показала спящему язык и вышла из комнаты, притворив за собой дверь.
***
Проснулась мисс Хейдс ещё затемно, от близких раскатов грома. В воздухе отчётливо пахло мокрой листвой, а ковёр под распахнутым настежь окном потемнел от влаги. Поёжившись, она закрыла окно, мимоходом подумав, что осень в этом году рановато решила вступить в свои права. Сырая прохлада разогнала остатки сна - и Аделаида решила дойти до кухни, чтобы за чашкой кофе хорошенько обдумать, как быть со вчерашней ссорой в частности - и сложившейся ситуацией в целом.
Она была настолько погружена в эти, по правде говоря, совсем невесёлые мысли, что выросшую на своём пути тёмную фигуру заметила в самый последний момент - и вздрогнула от неожиданности. Мисс Хейдс щелкнула выключателем - и вздохнула с облегчением - перед ней стоял хозяин дома.
- Уф, ну ты меня и напугал. Ты чего вскочил в такую рань?.. - начала она и осеклась. Слит, никогда не отличавшийся здоровым цветом лица, сейчас был бледен до зелени - так что на щеках проступили малозаметные обычно веснушки. Он не отрывал ладоней от стены, будто не был уверен, что сможет устоять на ногах, и, казалось, не заметил вспыхнувшего света - не зажмурился, не попытался заслонить глаза рукой. Это обеспокоило мисс Хейдс едва ли не больше всего.
- Что с тобой творится? - наконец нарушила она молчание.
- Всё в порядке. Оставьте меня в покое. Пожалуйста.
- Оно и видно, что в порядке, - хмыкнула женщина, - то-то ты зелёный весь и на ногах не держишься. Или ты сейчас же говоришь, в чём дело - или я иду к Таллоку - и мне плевать на то, который час.
- Не нужно никуда идти. У меня просто болит голова. Это скоро пройдёт.
Похоже, Слит пытался убедить в этом не столько мисс Хейдс, сколько самого себя - причём безуспешно.
По роду своей деятельности Аделаиде приходилось сталкиваться с головной болью - шеф любил отметить выход нового выпуска, расслабившись в ресторане, и поутру частенько маялся последствиями. Но что-то подсказывало бывшей секретарше - сейчас ни мокрое полотенце, ни холодное пиво из магазинчика за углом ей не помогут. Ладно, для начала уложить его - а там видно будет.
Она приобняла Слита, помогая дойти до комнаты, и поняла, что дело совсем худо - рыжий не только не попытался высвободиться, но даже не огрызнулся. Его ощутимо познабливало, хотя в доме было тепло - мисс Хейдс всем телом чувствовала мелкую, неудержимую дрожь, которая, кажется, отчасти передавалась и ей.
***
- Раздевайся, я пока постелю, - кивнула Аделаида.
- Отвернитесь, - неожиданно зло бросил тот.
- Как скажешь, милый, - пожала плечами мисс Хейдс, складывая покрывало.
Слит забрался под одеяло - так быстро, как только позволяло больное колено, отвернулся к стене и затих. Мисс Хейдс наклонилась над ним и осторожно прикоснулась губами к бледному виску с пульсирующей жилкой.
- Что вы себе позволяете? - рыжего передёрнуло, как от удара током.
- Ну и дурак же, - вздохнула женщина, - у тебя жар, и нешуточный - вон, дрожишь, как осиновый лист. Успокойся. Пальцем тебя больше не трону, если сам не захочешь. Просто посижу рядом - мало ли что понадобится.
Она наугад сняла с полки один из тёмно-синих томиков, опустилась в кресло и сделала вид, что полностью поглощена чтением. Но мысли её были далеки от содержания книги, а взгляд то и дело возвращался к рыжей голове на подушке.
Примолкший Слит лежал с закрытыми глазами, тяжело дыша и часто сглатывая.
- Может, тазик принести? - спросила мисс Хейдс, понаблюдав за страдальцем с пару минут.
- Не смешно, - слабо огрызнулся бывший клирик, мгновенно покраснев до кончиков ушей.
- И не думала смеяться. Чего зря себя мучить?
Аделаида ненадолго вышла и вернулась с чашкой в руках. «На, пей. Здесь вода и пара таблеток аспирина, больше ничего. Спадёт температура - должно полегчать хоть немного. Может, уснуть получится».
Слит приподнялся на локте и протянул руку. Мисс Хейдс заметила, что пальцы у него по-прежнему подрагивают - и покачала головой. «Пей, - повторила она, - я держу».
Рыжий мелкими, осторожными глотками опорожнил чашку. «Спасибо», - произнёс он еле слышно, снова опустился на подушку и прикрыл глаза.
***
В полутёмной комнате мисс Хейдс не ощущала времени, не зная, утро ли сейчас - или уже день. Слит, кажется, уснул - по крайней мере, дышать стал поспокойней - и её тоже начало клонить в сон. Чтобы не задремать, она встала и прошлась по комнате. Приблизившись к кровати, взглянула спящему в лицо, положила ладонь на влажный лоб - тёплый, но без большого жара. И неожиданно для самой себя запустила пальцы в жёсткие тёмно-рыжие волосы, слегка взъерошив их.
Слит вздрогнул и открыл глаза.
«С добрым утром, - поприветствовала его мисс Хейдс, - как сейчас, полегче стало?» Рыжий приподнялся на локте, на мгновение замер, будто прислушиваясь к своим ощущениям, и наконец молча кивнул. Выглядел он чуть получше, не таким осунувшимся, да и глаза тоже немного прояснились. «Может, попьёшь? Я пойду чаю заварю».
Когда она вернулась, Слит, почти полностью одетый, стоял перед зеркалом, критически оглядывая своё отражение. «С ума сошёл, - вздохнула мисс Хейдс, - полежал бы ещё немного, с тебя бы не убыло...»
***
На кухне бывший клирик ссутулился над чашкой, обхватив её ладонями - будто пытался согреть замёрзшие руки. Аделаида невольно улыбнулась, глядя на него, но тут же озабоченно нахмурилась.
- И часто у тебя такое бывает? - спросила она неожиданно.
- Два, три раза в месяц.
- Прости моё любопытство, но... это каждый раз вот так? - мисс Хейдс невольно поёжилась, вспомнив нынешнее утро.
- Нет, обычно куда хуже, - в голосе Слита проскользнула привычная саркастическая нотка, - хотя бы потому, что случалось это исключительно на работе.
Его собеседница не сразу нашлась, что сказать.
- Только не говори, что ты в таком состоянии ещё и работать умудрялся.
Слит молча пожал плечами и опять уткнулся в чашку.
- Так ты из-за этого вчера весь день ходил, как в воду опущенный? - продолжила расспрашивать его мисс Хейдс. - Сказал бы сразу, что тебе нехорошо, вместо того, чтобы строить из себя героя - и себе, и мне нервы бы сберёг. Если в следующий раз так и сделаешь, буду крайне тебе признательна.
***
В глазах у Слита при этом читалась твёрдая решимость в следующий раз скорей откусить себе язык, а ещё лучше - умереть на месте, нежели обнаружить собственную слабость. Это обстоятельство не укрылось от мисс Хейдс, но она почла за лучшее отложить воспитательную беседу на потом.
Спешить ей было некуда. В конце концов, обтачивает же вода морскую гальку - а у рыжего сердце и душа отнюдь не каменные.
Она, Аделаида Хейдс, не отступалась ещё никогда, каким бы безнадёжным ни казалось предприятие. Не отступится и сейчас.

---

Юный монсеньор

[Addeson]

Автор: Not Now Marti
Рейтинг: G
Персонажи: монсеньор Слит
Комментарии: В честь приобретения биографии сэра Хардвика - попытка изобразить, как бы выглядел юный веснушчатый Слит в школьном фотоальбоме)
Статус: окончен
Дисклеймер: Никоим образом не претендую на персонажей и актеров.

---

[Addeson]

Закрытая запись, не предназначенная для публичного просмотра

---

Промо-фото

[Addeson]

И еще небольшая подборка промо-кадров к фильму:

---

Мой милый Слит, вы ели в этом месяце?

[Addeson]

Автор: Not Now Marti
Рейтинг: G
Размер: драббл
Персонажи: монсеньор Слит, епископ Мили
Жанр: юмор
Описание: О монсеньоре и еде.
Комментарии: Написано на вызов в сообществе  FFest
Статус: окончен
Дисклеймер: Никоим образом не претендую на персонажей.

- От мэра... - бодро перечислял епископ Мили, вручая пачки бумаг секретарю. - Из Лондона... переписка с кардиналом Фабриано... счета - их можете пока отложить...
Упитанная пачка счетов не спешила покидать его пухлые пальцы. Епископ поднял голову в мягком удивлении. Пачка бумаг едва ли не скрывала от него маленькую, тощую фигурку Слита. Монсеньор замер, держа бумаги перед грудью, словно щит, призванный спасти его от греха. Неспокойный взгляд из-под тяжелых век был прикован к сэндвичу с ветчиной, который епископ собирался вкусить после того, как с помощью Слита справится с насущными делами. На каменном лице монсеньора не дрогнул ни единый мускул, но от проницательных очей Мили не скрылось, что секретарь едва заметно пошатнулся.
- Мой милый Слит, вы ели в этом месяце? - осведомился епископ с отеческой, а то и материнской заботой.
- Монсеньор...
- Ответьте мне честно.
Слит закусил губу.
- Знаете, - продолжил Мили с томным вздохом, - сегодня в ресторане «Бродвей» намечен торжественный ужин в честь победы сына мэра на регате. Как они готовят курицу, вы и представить себе не можете! Каждый раз, когда мне выдается случай ее отведать, я покидаю в блаженном забвении этот храм изысканных блюд! Я вот подумал: быть может, вы хотите...
Слова епископа прервал скромный глухой звук, с которым Слит, лишившись чувств, растянулся на дорогом ковре. Документы лежали траурным покровом поверх его сутаны.
- Беда, беда... - покачал головой Мили.

---

Монсеньор и белые перчатки

[Addeson]

Автор: Not Now Marti
Рейтинг: G
Персонажи: монсеньор Слит
Жанр: иллюстрация
Комментарии: Моя иллюстрация к фику "Под самым флагштоком". В роли монсеньора - сэр Седрик Хардвик.
Статус: окончен
Дисклеймер: Никоим образом не претендую на персонажей и актеров.

---

Монсеньор и часы

[Addeson]

Автор: Not Now Marti
Рейтинг: G
Персонажи: монсеньор Слит
Жанр: иллюстрация
Комментарии: Иллюстрация к моему аушному фику "Под самым флагштоком". В роли монсеньора - сэр Седрик Хардвик. Часы - от центрального вокзала в Ньюкасле.
Статус: завершен
Дисклеймер: Никоим образом не претендую на персонажей и актеров.

В цвете

---

Беда и монсеньор

[Addeson]

Автор: Not Now Marti
Рейтинг: G
Размер: мини
Персонажи: монсеньор Слит, епископ Мили, Френсис Чисхолм и др.
Жанр: юмор
Описание: Должность секретаря при епископе Мили - опасная и трудная служба...
Статус: завершен
Дисклеймер: никоим образом не претендую на персонажей.

1
Монсеньор Слит устало потер веки и с досадой проверил пуговицу. Пуговица, по счастью, никуда не укатилась: он чуть не потерял ее, когда случайно задел край стола рукавом. Вернув на нос изящное пенсне, Слит в сотый раз обратился к прорехе, из которой вульгарно торчали нитки. Облачение, сидевшее на тонкой фигуре, словно доспех на черном рыцаре, теряло безупречность из-за этой досадной оплошности.
Оставив мрачные думы о пуговице, секретарь епископа Мили вернулся к насущным делам. Сухая, нервная кисть нависла над пачкой со свежей корреспонденцией. Тонкие ноздри Слита расширились, словно у змеи, готовой поглотить пухлого кролика. Он знал всех отправителей - успел запомнить их фамилии, прочтя не одно письмо из постылого прихода Тайнкасла. Поток их был неиссякаем: приходя в будни и даже в выходные дни, письма камнем ложились на его стол. Все они касались жалоб на отца Френсиса. Слит помнил, что Френсис Чисхолм - давний друг епископа, но считал эту дружбу неконструктивной и опасной: получив приход, отец Френсис проявил себя с вредоносной стороны.
Взяв первое письмо, монсеньор вскрыл его ножиком из слоновой кости и пробежал глазами. Прихожанка миссис Г. подробно описала те чувства, какие испытала, увидев, что отец Френсис держит в руках «Памфлет атеиста» и вырезает из него картинки для стенгазеты, с которой попросил помочь один школьник. Следующий отправитель, мистер П., жаловался, что Вилли Таллок, врач, буян и известный на всю округу безбожник, свободно входит в церковь по воскресеньям и громче всех храпит. Остальные письма держались того же стиля и духа.
Гори оно все адским пламенем, в сердцах подумал Слит. Когда сегодня утром он поставил яичницу на плиту, его некстати отвлек почтальон. Негодник, просекший, что доносы на Чисхолма из почтового ящика уже никто не забирает, повадился вручать их лично в руки. Прогнав поганца страшными угрозами, Слит вернулся к плите и обнаружил обуглившийся завтрак. На службу он пришел голодным: больше одной яичницы по утрам монсеньор позволить себе не мог, а в доме как раз иссяк запас продуктов.
Служа при епископе, Слит был подвержен ужасным испытаниям. Так, на дне рожденья мэра, которое епископ Мили посетил в субботу, его секретарь поправился на два килограмма. Посмотрев на себя в зеркало, Слит тут же выпил валерьянки и отошел ко сну, терзаемый мрачными мыслями. В воскресенье он вознамерился не брать в рот ни единой крошки. План сорвался после звонка епископа, звавшего секретаря на «скромный ужин» у мистера И., владельца ресторана «Бродвей». Отчаяние Слита было таким глубоким, что по возвращении он прибегнул к помощи двух пальцев, что было ужасно, но совершенно необходимо. Половину следующей недели Слит скрывался за столом и перемещался по конторе короткими перебежками. Мысль о том, что его увидят в неподобающем виде, была невыносима ему.
Монсеньор коснулся висков и устало сдавил их. От этой чумы в виде Чисхолма нужно было избавляться. Сегодня сгорел завтрак, завтра сгорит церковь, послезавтра - весь город, чего доброго. Брезгливо отложив письма, Слит вынул тряпочку и протер свой стол, блестевший, словно щит спартанца. Он давно уже готовил текст обращения к епископу, где была собрана статистика доносов с избранными местами из корреспонденции. К несчастью, лишние полкилограмма никуда не делись, и монсеньору было не до службы.

2
- Мой милый Слит! Вы уже здесь? Как славно!
Слит запоздало дернулся. Епископ Мили обращался к нему из дверей кабинета. Монсеньору надлежало встать, что он сделал с большой неохотой. В глазах его немного помутилось, но рукав с прорехой он все же успел спрятать за спину. Мили приблизился к нему размеренной походкой человека, который как раз позавтракал, причем довольно плотно. В руке он держал такое, на что Слит старался не смотреть.
- Прекрасное утро, - душевно улыбнулся Мили. - Мой друг, вы очень вовремя: представьте, миссис Бентли прислала мне целую коробку заварных пирожных с кремом! Чудесная женщина! Вы попробуете?
Тонкие губы Слита слились в почти невидимую черточку. Он смолчал, пожалев о том, что никогда не курил: к своим годам он бы точно заработал язву желудка и спасся от этих мук. Не дождавшись ответа, Мили проглотил остатки пирожного, ловко выхватил платок и вытер руки. Крошки посыпались на вычищенный до лоска паркет.
- Как продвигается служба? - спросил епископ, обозревая секретаря. - Не было ли звонка из банка? У мистера и миссис Таушенд намечен юбилей... да и открытие кинозала - господин мэр обещал там присутствовать... Дружище, что у вас с рукой?
- Н-ничего, - ответил монсеньор, чей холодный тон был подпорчен запинкой. Раскрыв ладонь, Слит потер спину, в чем не было нужды, но он надеялся, что это избавит его от нужды показать руку. Мили покачал головой со вздохом искреннего сочувствия. Большие глаза епископа глядели на Слита с печалью.
- В последнее время вы совсем похудели, - произнес Мили с патетической тревогой. Слит надрывно кашлянул. Стрелка весов и складки на сутане тут же всплыли перед ним, словно в кошмарном сне. Ему никак не верилось, что он выглядит тоньше щепки на фоне епископа.
- Вы обещаете мне хорошо пообедать, пока меня не будет? - спросил Мили, сжав ледяную ладонь в теплых, пухленьких пальцах.
- Конечно, монсеньор. Вы уходите?
- Дела, дела... - вздохнул епископ. - Миссис Бигли зовет меня на ланч. Вы, кстати, помните, сколько она пожертвовала на ремонт собора? Человек тонкой души... Пока меня не будет, просмотрите мои бумаги, я их оставил на столе.
Сделав неопределенный жест, епископ простился с секретарем, покинул резиденцию и уселся в свой новенький автомобиль. Слит следил за ним из окна, к которому прилипла омерзительная паутинка. Обернувшись к двери в кабинет, он почувствовал, что ему становится плохо. На столе епископа лежали завалы, какие следует разбирать не руками, а лопатой. Поверх всего этого стояла опрятная коробка с пирожными.
Монсеньор прижал ладонь ко рту и поспешил выйти.

3
Время близилось к пяти. Погруженный в бумаги епископа, Слит из последних сил держал себя в руках. Утонченную бледность лица осквернил оттенок бледно-зеленого. Ему казалось, что обитель Мили насквозь пропахла едой. Слит открыл окно, убрал пирожные в открытый сейф, захлопнул сейф и дышал через платок, но от проклятых ароматов нигде нельзя было спастись. Зазвонил телефон. Монсеньор подхватил трубку, которую покрывали жирные следы от пальцев.
- Я слушаю.
- Алло, это канцелярия епископа?
- Вы, что, не знаете, куда звоните? - процедил Слит, обнажив краешек белоснежных зубов.- Да знаю я! Я по какому поводу...
- Жалобы на отца Френсиса больше не принимаются!
- Да уймитесь вы! На вашего епископа я жалуюсь! Приезжайте немедленно и заберите его отсюда!
- Что случилось? - подался вперед Слит.
- Что-что! Быстрее, чего сидите! Я миссис Биггс! Касл-стрит, пятнадцать!
Монсеньор поднялся с изяществом, достойным его подтянутой фигуры. К несчастью, подъем вышел слишком резким, и Слит повалился в кресло, обнаружив себя посреди тумана. Монсеньора посетила ужасная мысль, что без еды он не дойдет и до дверей. Из-под бумаг был извлечен слегка надкушенный сэндвич. Слит осмотрел себя, стараясь запомнить таким, каким он был сегодня, и начал есть. Подкрепившись, он нашел в себе силы добраться до машины и сесть за руль.
Апартаменты миссис Бигли резали глаз вдовьей роскошью. Поморщившись, монсеньор последовал за женой почившего промышленника, которая не переставала кудахтать. Епископ был обнаружен в гостиной. Возлежа на широком диване, он был повержен в глубокий, беспробудный сон. Ноздри Слита гневно расширились, вбирая запах виски, которым несло от начальства. Миссис Биггс объяснила в простонародных выражениях, что она, конечно, любит опрокинуть рюмочку, но не настолько же.
- Так что вы от меня хотите? - бросил Слит, скрестив на груди холеные руки.
- Уберите его отсюдова!
- Вы с ума сошли?!
- Я сейчас полицию вызову!!
Слит нездорово побледнел. Вид епископа, уснувшего на диване, внушал ему надрывный ужас. Стрелка воображаемых весов близилась к отметке, которую он счел гибельной, но выбора не было. Скупо перекрестившись, Слит схватил Мили под руки и поднялся с тем видом, с каким осужденные шли на костер.

4
- Дружище Френсис! Как я рад тебя видеть! Прости, что не встаю...
Френсис Чисхолм замялся на пороге кабинета. На улице шел ливень, грязные следы от его стареньких ботинок протянулись через всю канцелярию. Френсису было неудобно за вычищенный пол, но иного способа попасть к епископу, увы, не было. Мили встретил его за столом, душевно улыбаясь. Лоб епископа был перевязан влажным полотенцем.
- Что-то случилось? - спросил Френсис. - Зачем меня позвали?
- Как ты смотришь на то, чтобы немного поработать у меня?
- Хорошо, но... - замялся Френсис, теребя клетчатый зонтик. - Но почему я? Куда пропал твой монсеньор... Слит?
- Куда же он пропал... - повторил Мили, вспоминая о чем-то. - Ах, да: звонил сегодня утром, просил простить, разболелась спина. Наверное, сырость... Я распорядился отнести бумаги на его стол. Если проголодаешься, в моем сейфе есть пирожные, сэндвичи и немного курицы!
Раздав инструкции, Мили блаженно откинулся на спинку кресла и закрыл глаза. Френсис пожал плечами, вышел из кабинета и критически осмотрел стол. Количество бумаг на нем было столь внушительным, что слова о курице больше не казались пустым звуком. Повесив зонтик на спинку стула, Френсис поправил очки и решил начать с разбора корреспонденции, львиная часть которой приходилась на его приход. По прочтении нескольких писем он невольно призадумался. Дверь кабинета Мили была плотно прикрыта. Оглянувшись, Френсис сгреб письма в одну большую кучу и спустил ее в ведро.

запись создана: 18.10.2010 в 13:55

---

И больше ни слова

[Addeson]

Автор: Not Now Marti
Рейтинг: G
Размер: мини
Персонажи: Френсис Чисхолм, Ансельм Мили, Вилли Таллок и др.
Жанр: драма; мелодрама
Описание: О встречах и разлуке.
Комментарии: Вдохновлено фильмом The House of the Seven Gables (1940).
Предупреждения: АУ
Статус: окончен
Дисклеймер: Никоим образом не претендую на персонажей.

Эта запись была последней в дневнике отца Френсиса. С тех пор, как он сделал ее рукой, дрожащей от волнения, и оборвал на полуслове, дневник был заброшен в нижний ящик стола и забыт. По крайней мере, Френсису хотелось в это верить, но за молодостью приходит возраст, а с годами - свободное время, которое человеческий разум употребляет на худшее, что можно придумать, - воспоминания. Переезжая после назначения в один из приходов Тайнкасла, Френсис подумывал выбросить старую тетрадь с пожелтевшими страницами, но рука его не поднялась на дневник - быть может, именно потому, что он был живым воспоминанием о тех, кого уже не было рядом.
Одним вечером буднего дня, когда не стоило ждать звонков и визитов немногочисленны друзей, Френсис вдруг поднялся из кресла с мыслью о запоздалой уборке. Неряшливость - порок, от которого он давно отчаялся избавиться - нередко приводила к тому, что входя в свой же дом, он спотыкался о предметы, которым надлежало храниться вовсе не у порога, не под кухонным столом и уж никак не под ванной. Френсис нахмурился и потер переносицу, вспомнив, как долго он искал бумагу, которую по чистой оплошности сунул в старое бюро, превратившееся в музей древностей. По счастью, бумага нашлась еще в верхнем ящике, который был попутно очищен от завалов, перевернут и протерт. Еще два ящика смиренно ждали этой участи. Взявшись за край стола, Френсис осторожно опустился на колено и попытался вытянуть второй. Ящик не поддавался. Вздохнув оттого, что приходится работать в таком неудобном положении, Френсис присел на пол и с силой дернул сначала один ящик, потом оба. Второй не поддался; зато открылся третий.
Его рука сама потянулась к дневнику. Потертая кожа оставила после себя неприятное ощущение, как бывает, когда касаешься иссохшего стебля когда-то прекрасного цветка. Френсис бездумно пролистал страницы. Глупые, нестройные волнения его юности. Короткие, но частые визиты в свою душу времен начала карьеры клирика. Ему не хотелось ничего перечитывать: кое-что он помнил, большую же часть забыл и нисколько не печалился. Словно в вагоне поезда, где нельзя остаться, но и страшно выпрыгнуть, он ждал, когда его пальцы перевернут предпоследний лист, чтобы открыть ему память - то последнее, что осталось от друга.
...Нора влюбилась в Вернера с первого взгляда. Вечный скиталец, инженер Штольц, прибыл в Тайнкасл строить дорогу, идея которой давно витала в умах городских управителей. Их роман был таким же стремительным и бурным, как и все ее романы. Еще вчера она громко вторила злобным памфлетам в адрес немцев и их милитаризма, которые плодила пресса Британии, сегодня же восторгалась Берлином так, словно побывала в городе не далее, как на прошлой неделе. Он уезжал и возвращался, у него были девушки, у нее другие парни, но они странным образом держались друг друга. Когда убили Франца-Фердинанда, Штольц почуял, куда дует ветер, и предложил бежать. Бросив все, они уехали в Южную Америку, где всегда находилось местечко для инженеров из Германии и прочих людей без родины.
На протяжении года Нора не удосужилась прислать ни единой весточки. Ее запоздалое письмо стало громом среди ясного августовского неба: короткими, путаными и чересчур эмоциональными фразами она пыталась объяснить, что Вернер попал в большую передрягу, заодно подставив и ее, и что ей нужно срочно покинуть страну. Денег она не требовала, что было вдвойне тревожно. Прочтя письмо, Френсис был поражен отчаянием, сквозившим между строк: зная Нору с самого детства, он понимал, когда за громкими фразами скрывался страх, а когда злоба. Нора была испугана; обвиняя всех и вся, она молила о помощи и Френсис, вопреки их давнему и неприятному разрыву, был готов тут же сорваться с места и плыть через Атлантику, но помощь подоспела с неожиданной стороны.
Ансельм Мили, их общий давний друг, занимался делами католических миссий за рубежом. Кто написал ему в Лондон, Френсис не догадывался, но прибывший первым же поездом Ансельм заявил, что в Южной Америке у него имеются связи и съездить туда для него сущие пустяки. Френсиса удивила серьезность его тона: в ней не было ни капли напыщенности, с которой он оказывал помощь людям, которые были бессильны помочь сами себе. Френсис не знал и не мог знать, какие отношения связывали Мили с Норой: в детстве она была его злым гением, не упуская возможности поиздеваться над ним со вкусом. Быть может, с годами неприязнь сменилась иными чувствами: вопреки заверениям Френсиса, что именно ему следует ехать к Норе, Ансельм его не послушал. Он уехал, толком не попрощавшись, - только обещал писать, высунувшись из окна вагона. Френсис запомнил его лицо: мягкие черты вдруг обострились, словно при лихорадке, а глаза уже смотрели не на них - на океанский горизонт, где вода сливалась с небом. В единственном письме, которое Мили прислал из Колумбии, сообщалось, что он немного приболел, а дело Норы оказалось серьезнее, чем он думал, и потребует больше времени для разбирательства.
И больше - ни слова. Захлопнув тетрадь, Френсис сжал ее в ладонях и поднес подбородку кончики пальцев. Сколько лет прошло с того дня, когда рука, дрожащая от волнения, вывела эти строки? Пятнадцать, двадцать? «Новости из Колумбии неутешительны. Посольство подтвердило, что поиски не дали результата. В районе, где пропал Ансельм, зверствует эпидемия, чем воспользовались местные банды, взяв местность под свой контроль. Посылать туда людей - рисковать новыми жизнями. Горе смирило нас, мы стараемся о нем не говорить, словно он всего лишь уехал в Лондон. Последняя надежда - на новое письмо: когда все кончится, когда он выберется, Мили должен прислать весточку. Нельзя, нельзя поддаваться слабости, но порой мне кажется, что он...»
Глубоко вдохнув, Френсис задержал дыхание в тщетной попытке успокоиться. Он больше не видел Мили - ни он, ни родители, ни тетя Полли. Шли годы, на лице Френсиса проступали все новые морщины, а Ансельм остался прежним - высоким, полноватым юношей, с красивыми глазами, чистым голосом и большим будущим, которое давно уже стало прошлым. Больше никто не поучал его за завтраком, не качал головой, слушая его сбивчивые тирады, не ходил с ним к реке, где на плечи Френсиса ложилась рыбная ловля, а Мили занимался бутербродами и рассуждениями о природе вещей... Френсис кое-как выбился в люди, завоевал симпатии и где только не побывал, пока его не вернули на родину. Родители Мили завещали свой дом церкви, и нового приходского священника решили разместить именно в нем. Было ли тому виной нелепое совпадение во времени, или же Френсис с недостаточной убедительностью просил отдать его под приют, однако бывший дом друга, в котором он бывал еще мальчишкой, поневоле пришлось обживать.
***
Он очнулся, услышав шум, который был слишком громок, чтобы доноситься с улицы. Щелчок - скрип - новый скрип. Френсис готов был поклясться, что так скрипит дверь на кухне, которой он не пользовался, но недавно открывал, пытаясь оживить старые петли. Происходившее не нравилось ему тем больше, что несколько недель назад соседи вызвали полицию, утверждая, что кто-то возился у их двери. Френсис, разбуженный после тяжелого дня, наблюдал за сценкой из окна с истинно похвальным смирением. Сейчас же ему было не до философии.
Схватившись за угол бюро, Френсис поднялся на ноги, однако слишком поспешил. В обычные дни и при хорошей погоде он чувствовал себя ровно на свои сорок семь лет, но досадная простуда ударила по суставам, отчего он временно слыл развалиной и двигался с трудом. Френсис замер и выждал, пока боль в колене уймется - не хватало захромать, когда в дом пробрался грабитель. Идти вниз с пустыми руками было верхом беспечности. Френсис бегло осмотрел комнату, борясь с желанием усмехнуться: в юности он умел за себя постоять, но кулаки сейчас были не те. Его внимания удостоился кусок лестничных перил, которые пришли в негодность и решено было их менять. Посчитав, что такой оглушит, но не убьет, Френсис взвесил его в руке. «Дубинка» вышла вполне удобной. В тот момент, когда Френсис неслышно двигался к двери, на лестнице послышался хруст, какой он слышал не впервые - достаточно было налечь на перила, поднимаясь. Ночной гость споткнулся - Френсис предпочел бы, чтобы он мирно свалился с лестницы, не искушая священника необходимостью махать палкой. Через мгновение он снова услышал шаги. Неизвестный не спешил и не таился, что было странно - но не так уж и странно, если представить, что влезаешь в дом безобидного пожилого клирика. Криво ухмыльнувшись, Френсис размял плечи и скользнул во тьму коридора.
Напасть на гостя в темноте было просто, но у Френсиса был в запасе лишь один удар. Промахнись он вслепую - и грабитель отправит его в нокаут, есть не убьет. По счастью, в спальне горела лампа, а дверь была приоткрыта. Френсис прижался к стене и спешно затаил дыхание. Конечно, ночной гость мог отправиться и в ином направлении, но выбирать не приходилось. Шаги, неровные и несколько тяжелые, приближались к его укрытию. Возблагодарив небеса, Френсис выждал, пока свет лампы вырвет из мрака чужой силуэт.
Он ударил, целясь в затылок. Что случилось после этого, Френсис не успел заметить: его запястье было схвачено так быстро и умело, что кусок перил выпал из пальцев безо всякой сторонней помощи. Обезоруженный, Френсис сжался, наблюдая за кулаком, который взметнулся перед ним и замер чуть выше его глаз. Спустя несколько тягучих мгновений он вдруг понял, что с ударом противник не спешит. Полоса света, в которой оказался Френсис, освещала лишь его руку, все остальное скрывал полумрак. Внезапно пальцы разжались, рука опустилась, а вторая больше не сжимала его плечо. Обернувшись спиной к своей недавней жертве, ночной гость продолжил свой прерванный путь.
Изумление и испуг овладели Френсисом. Он мог представить, что был жалок, но все же недостаточно, чтобы пробудить жалость в грабителе. В том, что это была жалость, он готов был клясться чем угодно - как и в том, что не представлял, чем мог вызвать такие чувства в человеке, который спиной почуял удар и обезоружил его в два счета.
- Что вам нужно? - тихо спросил он.
Шаги затихли.
- В данный момент меня интересует ванная.
Френсис отступил на шаг. Голос, ответивший ему, был так же тих, как его собственный, за исключением одного - усталости. Она была так сильна, что говоривший старался не произнести ни одного лишнего слова. Френсис представил, как ночной гость смотрит через плечо на нелепого, испуганного клирика, и готовит новую фразу, стараясь сделать ее короче.
- Ключи лежали под карнизом, - зачем-то сообщил гость.
- Но...
- Фрэнки. Отправляйся спать.
Словно в тумане, Френсис вошел в спальню и прикрыл за собою дверь. Он не мог ослушаться, не хотел, не видел ни единой причины, почему бы не влезть под одеяло и не забыть этот кошмарный сон. Он снял рубашку - как в детстве, расстегнув верхние пуговицы и стащив с себя через голову. Он разделся, убрал домашние туфли, отдернул край одеяла, коснулся подушки щекой. Всего лишь пара часов - и наваждение исчезнет, он проснется, дом будет пуст. В его затылок словно ударили палкой: все провалилось в кромешную тьму, где-то звенели голоса, смело улыбалась девчонка Нора, тетя Полли разливала чай, рыба билась на песке, проглотив крючок, а он стоял над ней, одной ногой в воде, и смотрел, и молчал, и ждал чего-то... Сквозь удушливый туман, вслед за которым приходит сон без сновидений, он услышал, как открылась дверь. Свет лег на его веки желтоватыми пятнами. Френсис поморщился: он не спал, но и открыть глаза не мог. Край одеяла медленно сполз с его щеки. Человек с лампой замер над ним, а после мягко поправил одеяло, развернулся и тихонько вышел - как раз тогда, когда Френсис окончательно поддался сну...
***
Он проснулся, как просыпаются люди, которых мучили кошмары. Сел на кровати судорожным рывком, сминая простынь в кулаке. Бросил беглый взгляд на часы - было почти девять. Посмотрел в окно. Солнце взошло, но шторы были задернуты и в комнате царил липкий полумрак. Сквозь далекий гул мотора и чью-то болтовню на улице Френсис услышал мерный, неспешный стук. Он встряхнул головой, но стук никуда не исчез.
Будь это сам дьявол, пришедший по его душу, Френсис испугался бы меньше, чем вспомнив, что случилось с ним вчера. Вопреки больным ногам и халату, который он натягивал на ночную рубашку по пути, Френсис пулей вылетел в коридор. Снова хрустнули перила, опасно покосившись в сторону, но он успел забыть обо всем и вся, держась за единственную мысль и умоляя небеса, чтобы она оказалась верной.
Человек, сидевший на ступеньках лестницы, разложил вокруг себя инструменты и постукивал молотком по гвоздю. Движения его кисти были короткими и точными. Широкая спина немного ссутулилась, рукава были высоко закатаны, измятая рубашка кое-как заправлена в брюки. Френсису понадобилось все его мужество, чтобы спуститься еще на одну ступеньку. Сильная, жилистая рука дрогнула и уронила гвоздь. Он скатился вниз со звоном - пугающим, металлическим.
- Что вам нужно? - повторил Френсис свои вчерашние слова. Ему казалось, что из всех слов на свете он помнит только их.
- Я чиню лестницу, - прозвучал голос, глухой и грустный. - Кто-то ведь должен ее починить. Френсис, ты... ты последний человек, на которого можно что-либо оставить.
- Нет... - шепнул Френсис.
Выронив молоток, ночной гость закрыл лицо ладонями и согнулся от боли, чье безмолвие нарушили громкие шаги. Поравнявшись с ним, Френсис обхватил его руки и медленно отнял от лица. Прядь сухих, спутанных волос легла на лоб, рассеченный морщинами. Подались вверх изжелта-серебристые брови. Но не они - глаза, бледные, потухшие, вывернули душу Френсиса наизнанку.
- Ты выглядишь не лучше.
- Что?..
- Ты выглядишь не лучше, - повторил Мили, и слабая улыбка коснулась его губ.
Они двинулись навстречу в один и тот же миг - и сжали друг друга в объятьях, крепких и отчаянных, словно двое приговоренных к смертной казни. Когда первый порыв утих, Френсис не смог произнести ни слова - как бывает при встрече с незнакомым человеком.
- Я... - проговорил Ансельм. - Я пока здесь все закончу...
- Хорошо. Я буду внизу. Если что...
Ансельм кивнул. Поднявшись, Френсис отсчитал последние ступеньки и свернул к двери на кухню. На большее его не хватило. Сдавив переносицу, он прижался к стене и трижды вопросил небеса, за что судьба так обошлась с Ансельмом. Где бы он ни пропадал все эти годы, но уехав живым, он вернулся мертвецом - сухим и обветренным, словно камень. Стук на лестнице прекратился. Френсис взялся за ручку чайника и налил себе воды, сделав один большой глоток. Холод привел его в чувство. Накатились сумбурные мысли - о том, что он опаздывает, что нужно оставить немного денег и ключи, вычистить комнату, позвонить Таллоку, хоть раз купить нормальный кофе вместо того паршивого, каким утешался он сам... Ансельм стоял в дверях, засунув в карманы руки. Его брови нахмурились, он посмотрел себе под ноги и произнес тем же тоном, ровным и бледным:
- Прости, ты, наверное... наверное, ждал от меня чего-то большего.
Френсис не мог врать ему в лицо и смолчал, как последний трус.
- Я не совсем здоров. И молчу, как убитый. Это пройдет, нужно время...
- Я позвоню Вилли.
- Не мог бы ты позвонить ему позже?
- Но ты ведь...
- Фрэнки, я просто очень устал.
Когда Френсис уходил на службу, Мили облюбовал большое кресло в гостиной, подтянул табурет, положил поверх него длинные скрещенные ноги и смотрел в стену, почти не двигаясь.
Молчаливое обещание не звонить Таллоку Френсис так и не исполнил. Стоило ему добраться до телефона, как пальцы тут же схватили трубку и набрали знакомый номер, дважды попадая не на те цифры. Вилли не было на месте, но приятный женский голос пообещал ему все передать. Ожидание не затянулось: доктор Вильям Таллок приехал на своей машине, чьи помятые бока знал весь город.
- Что там у вас? - фыркнул он, оглядывая убранство церкви с дежурным скепсисом атеиста. Бледное лицо Френсиса не добавило ему жизнерадостности.
- Мне нужно, чтобы ты заехал ко мне домой, - едва выговорил Френсис.
- Что, умирает тетушка? - проворчал Таллок. - Завещая огромное наследство?
- Ах, прекрати.
Вилли поставил саквояж на церковную скамью и грозно уставился на Френсиса.
- Что нового ты подхватил? Признавайся.
- Я...
- Я же сказал тебе, я говорил! - распалился Таллок, чьи нервы не выдерживали безалаберности друга. - Вот чтобы я еще хоть раз пожалел тебя и не упек на больничный! Если ста раз тебе не хватит, я и сто первый раз скажу: с такими вещами не шутят, а если ты еще будешь бегать на сквозняках...
- Вилли, прошу тебя, успокойся.
Призывать к спокойствию вспыльчивого Таллока было тем труднее, что Френсис и сам пребывал в расстроенных чувствах.
- У меня гостит человек, - попытался объяснить он. - Ты... я просто не мог никого другого позвать.
- Не мог, так не мог, - махнул рукой Вилли. - Он хоть не при смерти?
- Нет.
- Уже отлично. Залезай в машину, нечего страдать болтовней.
Френсис последовал за другом и больно стукнулся лбом, влезая на заднее сиденье. Таллок не терпел, когда пассажиры садятся рядом и травят разговорами его душу. Водил он лихо, что совсем не нравилось Френсису. Спустя несколько минут машина остановилась у дома, описав крутой вираж. Френсис поспешил вылезти, нервно проследовал к двери и открыл ее ключом. Вилли нахмурился, обозрев пустую гостиную.
- Фрэнки, дружище: ты, похоже, запил.
- Давай оставим эти шутки...
- У тебя в доме пусто, как в норе у церковной мыши! Что, смылся твой гость? Для больного он слишком резвый, черт бы его побрал!
Пальцы Френсиса терзали запястье, словно с него только что сняли наручники.
- У меня есть вино, - выдохнул он.
- Да что с тобой такое? Тебя как будто посетили призраки!
- Можно и так сказать.
- А, черт с ним! - заключил Таллок. - Тащи свое вино, святейшество.
Френсис едва не бросился на кухню. Он не знал, что ему делать и как все объяснить, но ужасно не хотел остаться в пустом доме. Вилли показал себя настоящим другом, не задав ему ни единого вопроса - так, будто бы они просто собрались поговорить.
- Ты знаешь, - протянул Таллок, покачивая бокал в руке, - у меня вчера было очень паршивое предчувствие.
- Вот как, - откликнулся Френсис. Щеки его немного порозовели, но глаза за круглыми стеклышками очков по-прежнему глядели с тревогой.
- Да. Есть у меня под наблюдением юнец, ему с диагнозом все напутали, едва не послали на операцию. Я и сам, знаешь, почти согласился, а тут меня как будто огрели по голове. Говорю себе: Вилли, ты был и остался кретином. Хорошо еще, успел вовремя.
Френсис кивнул. Мысли его были бесконечно далеки от слов Таллока и все, что случилось до этого, казалось ему такой же ошибкой, какую едва не допустил доктор, - если бы не кресло, на спинке которого висел потрепанный пиджак. Таллок тоже его заметил, но не сказал ни слова. Он обмолвился о каком-то пустяке, Френсис вспомнил забавный случай, бутылка пустела, боль понемногу ушла.
- А помнишь, - оживился Таллок, чуть подавшись вперед, - как мы однажды с этим... как его... с Чарли! С Чарли на четверых поспорили, кто выдернет скатерть из-под посуды, да так, чтобы ничего со стола не свалилось!
- Я так и не отстирал те брюки, - широко ухмыльнулся Френсис.
- Ага, вляпался по самые уши! А Мили, помнишь, как мы его подбили на это? Как он мялся, а потом чуть ли не весь сервиз угробил? Он чуть не зарыдал, я тебе говорю, я тогда едва не помер со смеху!
Френсис рассмеялся - тихо, затем все громче. Вилли, напротив, поставил бокал на кружевную скатерть и притих.
- Эх, Мили... - протянул он. - Кто знал, что так сложится... и где он теперь...
- Горит... - всхлипнул Френсис. - Горит в аду...
- Эй, ты чего?
Очки, сорванные с носа, выпали из нетвердой руки. Не в силах сдерживаться, Френсис согнулся от беззвучного хохота. Таллок сглотнул и уставился на него в молчаливом изумлении. Он был столь поражен, что не заметил, как чьи-то пальцы взялись за краешек скатерти и замерли на несколько секунд. Рывок - и Таллок дернулся, уставившись на стол, чья сервировка осталась прежней, исключая одну важную деталь.
- Сущий пустяк для бывшего шахтера, - заметил высокий, аккуратно причесанный человек.
Таллок дважды привставал и дважды садился, не находя в себе душевных сил, чтобы подняться.
- Кто это? - прохрипел он, уставившись на Френсиса, но Френсис ответить ему не мог. «Бывший шахтер» лукаво глядел на Вилли, скрестив крепкие руки.
- Таллок, - вздохнул Ансельм Мили. - Насколько я помню, в геенну огненную ты не веришь, а зря. Ибо я был возвращен на эту грешную землю, чтобы тебя туда утащить. Сопротивляться не советую.
- Чтоб я сдох... - повторял Вилли. - Чтоб я сдох...
- Я так и знал, что ты его притащишь, - сказал Мили, обернувшись к Френсису. - Пришлось снова посетить ванную и отыскать в этом доме приличный костюм. Между прочим, вместо того, чтобы бросаться на людей с перилами, лучше было бы их починить. Френсис, на твоей лестнице я чуть не подвернул себе ногу. А вместо того, чтобы дать отдохнуть старому, больному человеку, ты приволок сюда этого светоча медицины, который меня даже не узнает.
- Таким тебя нельзя не узнать, - рассмеялся Френсис. На его душе вдруг стало так легко, что он готов был желать счастья всему недостойному миру.
- Возвращен к жизни, как писал старина Диккенс. За встречу?
- За встречу!
- И больше ни слова, - подмигнул Мили, ловко наполнив бокалы.

---

Мили и Френсис

[Addeson]

Автор: Not Now Marti
Рейтинг: G
Персонажи: Ансельм Мили, Френсис Чисхолм
Жанр: общий
Описание: продолжаем серию постеров)
Комментарии: "Френсис, будет лучше, если для 'Католического вестника' снимусь я один..."
Статус: окончен
Дисклеймер: Никоим образом не претендую на персонажей и актеров.

---

Слит за работой

[Addeson]

Автор: Not Now Marti
Рейтинг: G
Персонажи: монсеньор Слит
Жанр: пародия
Комментарии: Секретарь епископа в разгаре напряженного трудового дня) Собственно, хотелось сделать с ним что-нибудь харАктерное. Картинку следует понимать буквально, в ней нет никаких тайных смыслов)
Статус: окончен
Дисклеймер: Никоим образом не претендую на персонажей и актеров.

---

Монсеньор

[Addeson]

Автор: Not Now Marti
Рейтинг: G
Персонажи: монсеньор Слит
Жанр: постер
Комментарии: Продолжаю серию плакатов по "Ключам" ) Этот начинался как иллюстрация для моего будущего-возможного детективного фика со Слитом в главной роли. Следствие ведет монсеньор)
Статус: окончен
Дисклеймер: Никоим образом не претендую на персонажей и актеров.

---

Фик на вызов Синей_Звезды: "китайская кухня"

[Addeson]

Автор: Not Now Marti
Рейтинг: G
Размер: мини
Персонажи: Джозеф, Ансельм Мили, Френсис Чисхолм, Мария-Вероника
Жанр: юмор
Описание: Национальная кухня служит не только пищей, но и орудием мести...
Комментарии: на вызов  Синяя_звезда - Джозеф, "китайская кухня"
Статус: окончен
Дисклеймер: Никоим образом не претендую на персонажей.


Отец Френсис крепко сжал нос, но не чихнуть у него не получилось. Каноник Мили оглядел его с ленцой, какую поощряли мерный шум дождя, позднее время суток и дорожный плед, гревший его ноги, возложенные на соседний стул. Подметив взгляд гостя, Френсис чуть пожал плечами и вернулся к своим книгам, которые надлежало вынуть из шкафа, протереть, отложить подпорченные и вернуть целые обратно в шкаф. Пыль, шаткий табурет и вес отдельных фолиантов, которые господин Чиа вручил ему от чистого сердца, привели к тому, что дело у Френсиса не спорилось. Желание сделать подарок другу святой отец не мог не оценить, но вес подарка и ноющая боль в руках делали малоприятной его работу. Подняв статуэтку, Френсис встал на цыпочки и потянулся тряпкой к особенно запыленному углу. Внезапно хрустнула ножка табурета. Френсис едва успел схватиться за шкаф, чувствуя, как почва - а, точнее, дерево - выскальзывает у него из-под ног. Шкаф угрожающе качнулся, растеряв несколько книг. Мили приподнялся на руках и поглядел на Френсиса с мягкой тревогой.
- Не рассчитал, - замялся Френсис, чувствуя себя глупо. Святой отец поспешил сойти с табурета, при этом вступив в роман Гюго, который привезла с собой одна из спутниц Марии-Вероники. Шум и грохот взбудоражили обстановку, вырвав каноника из объятий неги. Он повел сначала одним плечом, потом вторым, затем потер шею с той нежностью, с какой мать касается ребенка, и невинно заметил:
- Ах, мы совсем забыли про ужин...
Об ужине Френсис не забывал еще с обеда, который так и не съел, отправившись на войну со шкафом.
- Позову Джозефа, - ответил он, тихо чихая.
Будто в ответ на слова Френсиса, дверь ненавязчиво скрипнула, и в комнату проникла лукавая китайская физиономия. Сбросив плед с неожиданной энергией, Ансельм возложил локти на стол и ожидающе сплел пальцы. Живот его втянулся, словно готовясь взять на абордаж предстоящие блюда.
- Ужин, святой отец, - поклонился Джозеф. Поклон его был пустой формальностью: темные глазки послушника оглядели дородную фигуру Мили с выражением, суть которого была неясна.
- Отлично, - расплылся в улыбке каноник. - Вы... как вас там... ах, Джозеф... вы точно не передержали это мясо?
- Никак нет, монсеньор, - почтительно склонился китаец.
- Вчера, - поведал Мили, обращаясь к Френсису, но даже не обернувшись, - ваш проказник хотел подсунуть мне горелый бифштекс.
- Джозеф, - с укором сказал Френсис, хоть его губы и вытянулись в тихой улыбке.
- Простите, святой отец. Это кунь-фэ. Китайская кухня. Этому блюду меня обучил мой почтенный отец. Он козопас.
Бровь Мили скептически дернулась. Френсис вытер руки о тряпку и присоединился к другу за столом. Верткий Джозеф вмиг расставил тарелки и разложил приборы. Ансельм тут же овладел вилкой, проверяя на свет ее чистоту. Усталый Френсис и не обратил внимания, как рука Джозефа, которой он собирался выложить мясо на его тарелку, чуть дрогнула и поспешно метнулась к тарелке Мили. Отдав часть жаркого канонику, а другую - священнику, Джозеф неспешно удалился. Тень китайца юркнула за дверь, излившись в звук шагов, которые сначала отдалились от двери, а затем приблизились к ней украдкой.
- Твоя обслуга, Френсис, не имеет никакого понятия о чистоте, - бросил Мили, недовольно протирая вилку о рукав.
- Джозеф не горничная, - хмуро заметил Френсис.
- Да-да... - протянул Мили, не сделав никаких выводов из его слов. Внимание каноника поглотила еда, которую он созерцал со всей возможной трепетностью. Френсис попробовал кусочек, удивившись, какой необычный и приятный вкус имеет мясо. Ансельм поведал нечто о парижских ресторанах и обслуживании, отправил в рот вилку - и застыл, словно перед ним вдруг явился призрак, или того хуже, черт.
- Ансельм?
Челюсти Мили свела судорога. Глаза посетил бледный страх, мгновенно сменившись паникой. Френсис с тревогой наблюдал, как щеки Мили вспыхнули алым, а в уголках глаз выступили слезы.
Святой отец надолго запомнил ту прыткость, с какой далеко не изящный Мили вырвался из плена стола и стула, перескочил через кипу книг и схватил миску, в которую Френсис налил воды для уборки. Половина ее, казалось, была выпита первым же паническим глотком. Растерявшись, Френсис уставился на тарелку Мили, поддел кусочек мяса - и выбросил его, едва коснувшись губами, которые словно обжег огонь. Приправа была чудовищной: пресловутые черти не преминули бы кормить такой грешников, посланных на вечные муки. Ансельм зажал рот рукой, по щекам бежали слезы, а вид был жалок до щемящего сочувствия.
- ...Джозеф! Чего ты притаился? - прикрикнула Мария-Вероника, заметив китайца у замочной скважины. Тот выпрямился с такой простодушной улыбкой, словно не подглядывал за двумя клириками, а только что поднялся с молитвенных колен.
- Что там? - затребовала она, скрестив на груди руки.
- Монсеньор отведал мой ужин, - мягко объяснил пройдоха.
- Ну-ка, отойди.
Властно отстранив китайца, преподобная мать распахнула дверь.
- Вы... мы... мы немного... - пробормотал Френсис, вскочив, но не успев придумать нужные слова. Рука его то бралась за тарелку, то указывала на Ансельма, за которого ему было неловко. Проницательный взгляд немки коснулся Мили, затем тарелки с мясом, и вернулся к Джозефу.
- Я подойду позже, - сухо ответила она.
Оказавшись наедине с хитрецом, Мария-Вероника поманила его ближе и шепнула:
- Вино найдешь в моем шкафчике. Иди, пока не вернулись сестры.
Джозеф поклонился с глубоким почтением, на какое способен лишь истинный китаец.